Вера механически налила кофе в большую кружку и замерла, устремив взгляд в окно. Весна в этом году была странной: то снег, то дождь, то внезапное тепло, заставившее городские клумбы расцвести тюльпанами раньше времени, а затем снова холод. Она машинально растирала плечи, словно пытаясь согреться, хотя в квартире было тепло. Дверь соседней комнаты приоткрылась, и Вера бросила быстрый взгляд на часы.
— Злата, ты сегодня рано, — произнесла она, заметив дочь на пороге кухни.
— Последние два урока отменили, — ответила Злата, направляясь к холодильнику и доставая апельсиновый сок. — Учительница заболела.
— А домашнее задание? — строго спросила Вера.
— Сделала вчера вечером, — девушка налила сок в стакан и присела на край стула. — Мам, а во сколько Давид придёт?
Вера нахмурилась. Дочь всегда называла отчима по имени, отказываясь использовать слово «папа», что выводило Давида из себя. Да и вообще, в последнее время он был раздражён практически всем, что касалось Златы.
— К семи обещал, — ответила Вера, заметив, как лицо дочери слегка напряглось. — У тебя какие-то планы?
— Да так, — неопределённо махнула рукой Злата. — Хотела с Викой позаниматься, у нас в понедельник контрольная по физике.
— Можно у нас, — предложила Вера. — Места достаточно.
— Не, лучше я к ней, — поспешно ответила девушка. — У неё… книжки там, да и вообще удобнее.
Вера понимающе кивнула. В последнее время дочь старалась реже бывать дома, особенно когда там находился Давид. Любая мелочь вызывала у него раздражение: громкая музыка, неубранная кружка, учебники на столе. Вера всё чаще ловила себя на мысли, что Злата в собственной квартире чувствует себя чужой.
— Мам, а можно я у Вики переночую? — Злата просительно посмотрела на мать. — У неё родители на дачу уехали, мы бы фильм посмотрели.
— Конечно, — ответила Вера, не задавая лишних вопросов. Какая разница, правду ли говорит дочь? Главное, что она не будет мешать Давиду своим присутствием. А значит, вечер пройдёт спокойно, без очередных замечаний и упрёков.
Давид появился в их жизни три года назад. Высокий, уверенный мужчина с внимательным взглядом и хорошими манерами. Работал начальником отдела в солидной компании, имел стабильный доход. К Вере относился заботливо, даже нежно. Но с Златой всё оказалось сложнее. Сначала он пытался наладить отношения, дарил подарки, интересовался её успехами в школе. Однако со временем его терпение иссякло.
Раздражение Давида росло. Он всё чаще высказывал недовольство поведением девочки, её внешним видом, привычками. Вера пыталась сгладить конфликты, объясняя мужу, что дочь взрослеет и ей нужно больше свободы. Но Давид только отмахивался:
— Я её не бью, уже за это благодарна будь, — однажды бросил он, и Вера внутренне содрогнулась, услышав такую формулировку. Выходит, сам факт, что отчим не поднимает руку на падчерицу, должен вызывать благодарность?
Звонок в дверь прервал её размышления. На пороге стояла Анна Михайловна — бабушка Веры, миниатюрная, но удивительно энергичная старушка с прямой спиной и острым взглядом.
— Бабуль, здравствуй! — Вера обняла гостью. — Проходи скорее.
— Дверь закрой, а то холод впускаешь, — проворчала Анна Михайловна, проходя в прихожую.
Злата выглянула из комнаты и просияла:
— Анна Михайловна! — воскликнула девушка, бросаясь обнимать прабабушку. — А я и не знала, что вы сегодня придёте.
— Что, нельзя к родным без предупреждения зайти? — шутливо нахмурилась старушка, но тут же ласково улыбнулась правнучке. — Вот решила вас проведать. Да и новость есть.
— Какая? — хором спросили Вера и Злата, помогая Анне Михайловне снять пальто.
— Потом, — строго сказала она. — Сначала чаем напоите, а то замёрзла.
За чаем Анна Михайловна внимательно наблюдала за правнучкой. Девочка изменилась. Раньше она была весёлой, открытой, а теперь казалась задумчивой, какой-то угнетённой. И это беспокоило проницательную старушку.
— Ну, рассказывай, как учёба? — спросила Анна Михайловна, отламывая кусочек от булочки.
— Нормально, — пожала плечами Злата. — Только физика немного хромает.
— А творчество? Ты же рисовать любила?
— Сейчас некогда, — Злата бросила быстрый взгляд на часы. — Готовлюсь к ЕГЭ, репетиторы, всё такое.
— Понятно, — кивнула Анна Михайловна и перевела взгляд на Веру. — А муж твой где?
— На работе, — ответила Вера. — К вечеру обещал быть.
— Ну и хорошо, — старушка отхлебнула чай. — А то мне с вами поговорить надо. По важному делу.
Вера насторожилась. Бабушка редко заводила серьёзные разговоры, предпочитая обсуждать бытовые мелочи.
— Что случилось? — спросила она.
— Сестра моя умерла, — спокойно произнесла Анна Михайловна. — Полгода назад ещё.
— Ой, соболезную, — растерянно произнесла Вера
.
— Да что там, — махнула рукой старушка. — Девяносто два года, пожила достаточно. Я не о том. Квартиру она мне оставила, представляешь? Целую однушку.
— И что теперь? — осторожно спросила Вера. — Ты ведь не собираешься переезжать?
— Ещё чего! — фыркнула Анна Михайловна. — В свои восемьдесят с лишним я, что ли, по новым углам мотаться буду? Нет уж, мне и в моей «хрущёвке» хорошо. А вот идея у меня есть.
Старушка лукаво посмотрела на Злату, которая с интересом прислушивалась к разговору.
— Я решила подарить эту квартиру Златочке, — сказала Анна Михайловна. — Пусть будет у девочки своё жильё.
Злата застыла, не веря своим ушам.
— Что? — только и смогла выдавить она. — Мне? Серьёзно?
— А почему нет? — рассудительно сказала старушка. — Тебе скоро восемнадцать, поступать будешь, взрослая жизнь начнётся. Своя квартира — хорошее подспорье.
— Бабушка… — Вера не находила слов. — Это же… Так щедро.
— Ничего не щедро, — отрезала Анна Михайловна. — Я не вечно буду жить, надо решить, кому что достанется. Тебе, Вера, моя квартира пойдёт. А эту — Злате отпишу. И душе моей спокойнее будет, и правнучке помощь.
Злата вскочила и крепко обняла прабабушку:
— Спасибо огромное! Это просто невероятно!
Вера смотрела на счастливое лицо дочери, и её сердце согревалось. Давно она не видела Злату такой радостной.
— Но есть одно условие, — строго добавила Анна Михайловна, отстраняясь от объятий. — Учёба должна быть на высоте. Никаких троек.
— Обещаю! — торжественно ответила Злата.
— Тогда решено, — удовлетворённо кивнула старушка. — Документы уже подготовлены. Осталось только оформить дарственную.
Следующие две недели пролетели в хлопотах. Анна Михайловна, несмотря на свой возраст, оказалась полна энергии. Бумаги были оформлены быстро, дарственная подписана, и вскоре Злата стала законной владелицей небольшой квартиры в тихом районе неподалёку от центра. Правда, жильё требовало серьёзного ремонта, но это не пугало девушку. Она уже строила планы, как обустроит своё новое пространство.
Когда Давид узнал о подарке, он сначала промолчал. Затем начал расспрашивать о районе, метраже и состоянии квартиры. Вскоре он стал ненавязчиво предлагать идеи, как распорядиться этим приобретением.
— Район хороший, цены там растут, — заметил он за ужином. — Можно сдавать, доход будет неплохой.
— Я не собираюсь сдавать, — возразила Злата. — Хочу жить там, когда поступлю в институт.
— Глупости, — отмахнулся Давид. — До института ещё полгода, а квартира будет пустовать. Надо извлекать выгоду, раз уж она в семье.
Злата переглянулась с матерью, но ничего не сказала. А вечером призналась Вере, что воспринимает квартиру как своё убежище, где сможет чувствовать себя свободно, без вечного напряжения и страха сделать что-то не так.
Через месяц, когда Злата начала потихоньку разбирать вещи в новом жилье, Давид внезапно выдвинул «здравую» идею:
— Знаешь, я подумал, — обратился он к Вере. — Злате ещё рано жить отдельно. Да и ответственность для неё слишком большая. А вот моя мама в деревне совсем одна, ей трудно в её возрасте.
Вера насторожилась. К чему он клонит?
— Ей бы переехать в город, поближе к нам. И как раз есть квартира. Отличный вариант!
— Подожди, — Вера поставила чашку на стол. — Ты предлагаешь, чтобы твоя мама жила в квартире Златы?
— Именно, — кивнул Давид, словно это было очевидным решением. — Квартира ведь в семье. Злата всё равно живёт с нами. А маме нужна помощь.
— Давид, это квартира Златы, — твёрдо произнесла Вера. — Подарок от моей бабушки. Это её личная собственность, и только она решает, как ею распорядиться.
— Ты серьёзно? — лицо Давида покраснело от гнева. — Какая личная? Какие права? Твоя дочь ещё несовершеннолетняя, и ты потакаешь её капризам! Мама не может больше жить в деревне, ей нужна помощь, а эта квартира просто стоит пустой!
— Тем не менее, это её квартира, — спокойно повторила Вера. — И никто не будет принимать решения о ней без согласия Златы.
Давид бросил салфетку и вскочил со стула.
— Ты понимаешь, что говоришь? — его голос дрожал от злости. — Моя мать одна, у неё проблемы со здоровьем, а твоей дочери подарили квартиру просто так! И ты отказываешь мне?!
Вера тоже поднялась:
— Я не отказываю тебе ни в чём. Квартира принадлежит Злате, и только она решает, что с ней делать.
— Да почему? — Давид нервно засмеялся. — С чего вдруг? Есть готовое решение, а ты упираешься! Квартира пустует, почему бы туда маме не переехать?
— Потому что это её квартира, — твёрдо повторила Вера. — И она собирается там жить после поступления.
— Кто сказал, что она вообще переедет? — не унимался Давид. — Что за блажь? Жила с нами — пусть продолжает. А квартира будет приносить пользу.
— Нет, Давид, — покачала головой Вера. — Этого не будет.
Давид взглянул на жену с такой ненавистью, что она невольно отшатнулась.
— Вот как, значит, — процедил он сквозь зубы. — Чужая мать тебе безразлична. Мои интересы тоже. Всё ради этой… твоей…
Хлопнула входная дверь. В квартиру вошла Злата, и Давид резко замолчал.
— Что случилось? — настороженно спросила девушка, глядя на разгневанного отчима.
Давид отвернулся к окну, пытаясь успокоиться.
— Ничего, доченька, — с трудом выдавила Вера. — Просто небольшой спор.
— Небольшой спор? — снова заговорил Давид. — Ты называешь это спором? Когда ставишь свою дочь выше моей матери? Выше меня?
— Погодите, — напряглась Злата. — Что происходит? Почему вы спорите из-за меня?
— Раз уж ты здесь, — Давид бросил на падчерицу холодный взгляд, — то самое время объяснить твоей маме, что квартиру нужно отдать моей матери. Если ты такая самостоятельная и умная.
Злата побледнела:
— Что? Мою квартиру?
— А что такого? — с едким сарказмом протянул Давид. — Или ты думаешь, что можешь просто взять и уйти отсюда? Кто содержал тебя все эти годы? Кто платил за репетиторов, одежду, жизнь? А теперь, значит, получила квартиру и сразу решила стать независимой?
— Давид, хватит! — Вера схватила его за руку. — Ты переходишь все границы!
— Это вы перешли все границы! — взорвался он, вырывая руку. — В твоей квартире будет жить моя мать, а не эта… неблагодарная девчонка!
Вера замерла, потрясённая словами мужа. За три года брака Давид никогда не позволял себе говорить о Злате так открыто и злобно. Конечно, были недовольства, холодность, но чтобы такая открытая ненависть…
— Давид, тебе лучше уйти, — с трудом произнесла она. — Сейчас же.
Давид обвёл их ледяным взглядом и громко хлопнул дверью. Злата медленно опустилась на стул, обхватив колени руками.
— Мам, прости, — тихо сказала девушка. — Я не хотела, чтобы так вышло.
— Это не твоя вина, — Вера обняла дочь за плечи. — Не ты начала этот разговор.
Той ночью никто в квартире не спал. Злата ворочалась, прислушиваясь к каждому шороху, задаваясь вопросом, вернётся ли Давид. Вера сидела на кухне, бездумно глядя в окно, и пыталась понять, когда её брак свернул на этот опасный путь.
Утром, когда Злата ушла в школу, Давид вернулся. Спокойный, собранный, словно вчерашнего скандала и не было. Он молча прошёл в ванную, побрился, затем сел за стол и начал работать на ноутбуке как ни в чём не бывало.
Вера молча поставила перед ним чашку кофе.
— Спасибо, — коротко кивнул Давид, не отрывая глаз от экрана.
Через полчаса, пока Вера занималась уборкой, до неё донеслись слова мужа, разговаривающего по телефону.
— Мама, привет, — бодро говорил Давид. — Да, помнишь, я рассказывал про квартиру? Всё решено. Готовься к переезду, заберу тебя уже на следующей неделе.
Вера застыла с тряпкой в руках. Давид продолжал говорить так, будто вчерашний разговор не имел места, будто судьба квартиры Златы была предрешена.
— Да, район хороший, — говорил он. — До нас недалеко, будем часто видеться. Всё отлично, не волнуйся.
Закончив разговор, Давид поднялся из-за стола. Заметив Веру, он улыбнулся:
— Что стоишь? Продолжай уборку.
— Давид, — Вера сжала тряпку в руке, — что это сейчас было?
— О чём ты? — невозмутимо ответил он. — А, ты про звонок маме? Обнадёжил её, успокоил.
— То есть ты продолжаешь настаивать? — напряжённо спросила Вера. — После всего, что сказал вчера?
— Да погорячился я, — отмахнулся Давид. — Сама знаешь, как бывает. Давай вернёмся к вопросу о маме.
— Объясни мне, — Вера скрестила руки на груди, — почему ты так упорно настаиваешь? Почему именно квартира Златы?
— Потому что это логично! — повысил голос Давид. — Эта девчонка мне не родная. Какое мне дело до её блага? А мама — родная, ей нужнее. Что тут непонятного?
В кухне повисла тишина. Вера смотрела на мужа, словно видела его впервые.
— Значит, ты никогда не считал Злату частью семьи, — медленно произнесла она. — Все эти три года ты терпел её?
— Ну зачем так драматично, — Давид отвернулся. — Не терпел, конечно. Просто у всех свои приоритеты. Ты — моя жена, я люблю тебя. А твоя дочь… Это просто довесок.
— Довесок? — голос Веры дрожал. — Моя дочь для тебя — довесок?
— Брось, — Давид посмотрел на часы. — Мне пора на работу. Вечером поговорим.
Когда дверь за мужем закрылась, Вера опустилась на стул, пытаясь осмыслить услышанное. Как она могла не замечать этого раньше? Как позволила ситуации зайти так далеко?
Было около полудня, когда дверь снова открылась. Вера вздрогнула — неужели Давид вернулся? Но в прихожей появилась Злата.
— Почему ты не в школе? — удивилась Вера.
— Учитель всё ещё болеет, последние уроки отменили, — ответила Злата, внимательно глядя на мать. — Что случилось? Ты какая-то странная.
Вера хотела соврать, что всё в порядке, но решила сказать правду.
— Давид звонил своей матери, — тихо сказала она. — Пообещал забрать её из деревни уже на следующей неделе. В твою квартиру.
Злата молча направилась к себе. Вера последовала за ней и застыла на пороге: дочь доставала вещи из шкафа и аккуратно складывала их в рюкзак.
— Что ты делаешь? — спросила Вера, хотя ответ был очевиден.
— Ухожу, — просто ответила Злата. — Так будет лучше для всех.
— Нет! — решительно вмешалась Вера. — Никуда ты одна не пойдёшь!
— Мам, — Злата подняла заплаканные глаза, — ты же видишь, что происходит. Он меня ненавидит. Называет паразиткой. Хочет выгнать из моей же квартиры. Я больше не могу.
Вера молча наблюдала, как дочь собирается. Перед глазами всплывали воспоминания: как Злата стала реже бывать дома, как старалась избегать Давида, как пряталась в своей комнате, когда он возвращался.
И тут до неё дошло: счёт идёт на минуты, а не на дни. Ещё немного — и Злата уйдёт. Навсегда. И это будет полностью её, Верино, вина за то, что слишком долго игнорировала проблему, ставя отношения с мужем выше благополучия ребёнка.
— Стой, — Вера положила руку на плечо дочери. — Мы уйдём вместе. Прямо сейчас.
— Но… — Злата растерянно оглядела комнату. — А как же…
— Бери только самое необходимое, — Вера достала дорожную сумку. — Остальное заберём позже.
Следующий час они провели в молчании, собирая документы, деньги, одежду и лекарства. Не было слёз или истерик — только сосредоточенные движения и короткие фразы.
— Возьми тёплый свитер, — говорила Вера, и Злата молча выполняла её просьбу.
— Не забудь зарядку для телефона, — напоминала Злата, и Вера кивала.
Когда сборы закончились, они окинули взглядом квартиру, ставшую для них клеткой, и направились к выходу. В этот момент дверь распахнулась — на пороге стоял Давид.
— Вы куда это собрались? — удивлённо спросил он, переводя взгляд с жены на падчерицу.
— Мы уходим, — спокойно ответила Вера.
— Куда? — усмехнулся он, но в глазах мелькнуло беспокойство.
— В квартиру Златы, — твёрдо произнесла Вера и сделала шаг к выходу.
— Никто никуда не пойдёт! — Давид встал у выхода, преграждая дорогу. — Эта квартира предназначена для моей матери!
— Давид, отойди, — твёрдо произнесла Вера, хотя голос её оставался спокойным. — Мы уходим.
— Ни за что! — взорвался он, хватая её за руку. — Я не позволю этого безумия!
— Отпусти, — сказала Вера, глядя на него уверенно и холодно. — Сейчас же.
— Что с тобой происходит, Вера? — Давид ослабил хватку. — Ты действительно готова разрушить семью ради этой… ради своей дочери?
— Это не разрушение семьи, — ответила она, высвобождая руку. — Это её спасение. Я спасаю свою настоящую семью.
Давид стоял, словно парализованный, наблюдая, как Вера берёт сумки, а Злата открывает дверь. Всё происходящее казалось ему нереальным, будто какой-то кошмарный сон.
— Вы обе сошли с ума! — кричал он им вслед. — Куда вы пойдёте? Без меня вам не выжить!
Но женщины уже спускались по лестнице, не оборачиваясь на его крики. Давид продолжал что-то выкрикивать, но слова растворились в пустоте. Решение было принято.
Через два часа Вера и Злата оказались перед дверью квартиры, подаренной Анной Михайловной. По пути они заскочили в магазин за продуктами: немного хлеба, сыра и чая.
— Вот мы и дома, — сказала Злата, осматривая небольшое, но уютное пространство.
Вера молча кивнула. На столе их ждал конверт и тарелка, накрытая полотенцем. Она подошла ближе и развернула записку из конверта:
«Мои дорогие девочки! Я всегда знала, что этот день придёт. Пусть эти стены будут наполнены только любовью и гармонией. Чай найдёте в шкафчике, постельное бельё — в комоде. Обнимаю вас, ваша Анна Михайловна».
— Бабушка знала, — прошептала Вера, протягивая записку дочери. — Она предвидела всё это.
— Она невероятная, — ответила Злата, прижимаясь к матери. — И самая добрая на свете.
Весь вечер они провели в хлопотах. Распаковывали вещи, пили чай и обсуждали, что нужно купить в первую очередь.
— Знаешь, — задумчиво сказала Вера, когда они уже лежали на диване, застеленном свежим бельём, — я впервые за долгое время чувствую себя… спокойно.
— Я тоже, — ответила Злата, взяв мать за руку. — Я так боялась, что ты выберешь его, а не меня.
— Прости меня, — Вера крепко сжала руку дочери. — Я слишком долго закрывала глаза на очевидное.
На следующее утро Вера отправилась в юридическую консультацию. Ей подробно объяснили процесс развода, указали возможные сложности и предупредили о попытках бывшего мужа претендовать на имущество.
— Квартира, где вы жили, полностью ваша? — спросил юрист, просматривая документы.
— Да, она досталась мне от родителей ещё до брака, — ответила Вера.
— Тогда проблем быть не должно, — заверил юрист. — Суд, скорее всего, не назначит срок на примирение.
Вера подписала все необходимые бумаги и почувствовала странное облегчение. Будто сбросила многолетний груз, который давно давил на плечи.
Вечером телефон разрывался от сообщений Давида:
«Где вы?» «Вернитесь домой!» «Я не то имел в виду» «Нам нужно поговорить» «Я всё не так понял» «Надо обсудить!»
Вера игнорировала каждое из них. Его слова больше ничего не значили. Он выбрал свою сторону, ясно дав понять, что Злата для него — чужая, а значит, и Вера больше не принадлежит к его жизни.
Прошла неделя. Вера нашла работу в небольшом офисе рядом с квартирой. Злата успешно закончила школу, сдала экзамены и строила планы на поступление в университет. А ещё она снова начала рисовать — Анна Михайловна подарила правнучке акварельные краски и мольберт.
— Знаешь, — сказала однажды Злата за ужином на маленькой, но уютной кухне, — я никогда не думала, что можно жить вот так… без страха или постоянного напряжения.
— Я тоже, — улыбнулась Вера. — Иногда нужны серьёзные потрясения, чтобы осознать простые истины.
Через месяц суд удовлетворил заявление о разводе. Претензий к имуществу не возникло, делёжки не было. Давид даже не явился на заседание, прислав адвоката.
Вера и Злата отметили это событие в небольшом ресторанчике. Заказали любимые блюда и подняли бокалы за новую жизнь.
— За свободу, — сказала Злата, чокаясь с матерью.
— За настоящий дом, — улыбнулась Вера.
В тот вечер Вера долго сидела у окна, глядя на огни ночного города. Как долго она позволяла чужому человеку унижать собственного ребёнка? Из страха остаться одной? Из желания соответствовать общественным стандартам?
Теперь всё это казалось далёким и незначительным. Здесь больше не было места страху, крикам или упрёкам. Здесь царили безопасность, свобода и любовь.