Василий обошёл автомобиль, проверяя пломбы. Поездка предстояла дальняя, почти два дня пути. Он чувствовал себя бодро: выспался, пока ждал загрузку. Погода тоже благоприятствовала. Надеяться на удачу в дороге было не принято, но он всё-таки рассчитывал вернуться к выходным, чтобы провести время с дочерью в парке.
— Машина у него битком, — заметила дочь Нина, когда отец отъезжал от дома.
Отношения между мамой Василия и её внучкой оставляли желать лучшего. Нина, хоть и не подарок, но десять лет — слишком мало, чтобы оставлять ребёнка дома одну на долгие недели. Да и поднимать дочь в школу было задачей сложной: бабушка слишком оберегала её, позволяя побездельничать по утрам…
***
— Хорошей дороги, — пожелала диспетчер, вручая ему документы.
— Спасибо, — ответил он, удаляясь.
Большая машина с рычанием выехала из ворот, впереди лежали тысячи километров. С одной стороны, это было тяжело — долгие поездки отражались на нём и дочери нервными переживаниями, хоть он и знал, что она не одна, а с бабушкой.
После семейной трагедии Нина изменилась, замкнулась в себе и почти перестала улыбаться.
С другой стороны, долгие рейсы приносили хорошие деньги, а средства семье были нужны. Нина часто болела: простуда перешла в астму, на лекарства уходило немало денег. Затем появились проблемы с сердцем. В последнее время её здоровье стабилизировалось, но Василий не осмеливался радоваться.
После исчезновения Оли Нина даже в больницу попала. Тогда Василий не знал, что делать: бегать ли в полицию с просьбой усилить поиски жены или оставаться с дочерью. Мать вместо помощи ещё и нервы ему трепала.
— Я же тебе говорила, что Оля изменилась. Не удивительно, что сбежала с кавалером, — внезапно заявила она.
— Мам, о чём ты говоришь? Оля никогда бы нас не бросила, — отмахивался Василий.
Но мать продолжала нести ерунду:
— Бабе, когда шлея под хвост попадает, некогда задумываться…
— Мам, пожалуйста, прекрати! Нина не должна такое слышать.
— Надо бы ей сразу всё объяснить, — упрямо продолжала она.
После этого Василий и мать сильно поругались и перестали общаться. Она даже не спрашивала, как там Нина. Ему пришлось идти на поклон, ведь нужно было работать, ездить в рейсы, и не на кого было оставить дочь. В итоге он решил поговорить с матерью.
— Я приехал не для того, чтобы ругаться. Мне нужно уехать, а оставить Нину не на кого.
С момента исчезновения Оли прошёл год. Полиция только разводила руками, говоря, что иногда люди пропадают и не находятся никогда.
Оля ушла, даже не взяв паспорт, в то время как Нина была в школе, а Василий — в гараже. К любовникам так не уходят.
Он так и не смог понять, что произошло. Оля изменилась незадолго до пропажи: похудела, стала более заботиться о своём внешнем виде, начались продолжительные разговоры по телефону… Несколько раз он случайно застукал её за странными звонками.
Она тут же отключала телефон, говоря, что разговаривает с подругой. Хотя он даже не спрашивал, с кем именно. В памяти всплывали моменты, когда мать Василия была категорически против его брака с Ольгой, утверждая, что род у неё нездоровый и что дети будут слабыми. Ольга была сильно обижена такими словами, но никогда не перечила свекрови.
Мать Василия ничего не знала о семье Ольги, только слышала, что они рано ушли из жизни, и решила, что это из-за болезни. Василий не раз пытался поговорить с матерью, но та не принимала Ольгу. В конце концов, Ольга сама попросила его:
— Вася, не надо. Пусть всё остаётся, как есть, не трогай беду, пока она не трогает нас.
Они прожили вместе больше девяти лет, и со временем мать вроде бы успокоилась.
Василий нажал на газ, оставалось сто километров до стоянки, где он планировал немного отдохнуть. На следующий день его приветствовало утреннее солнце. Он отправился в путь на рассвете, чтобы на дороге было меньше машин. Всё шло гладко, и он успешно миновал многолюдные места. Машина ехала весело и без проблем.
Под вечер, когда до дома оставалось совсем немного, он решил остановиться у придорожного магазина, который так любила Нина. Она обожала деревенские продукты, те, что хранились в баночках, перевязанных верёвочками, словно из старых фильмов. У дочки не всегда был хороший аппетит, но такую еду она ела с удовольствием. Холодильник в машине работал исправно, так что Василий не переживал за сохранность купленных продуктов.
Ряд стеллажей с румяными бабушками, продающими свои товары, привлёк его внимание. Он прошёл мимо, потягивая носом от различных ароматов. Одна из бабулек с добрыми глазами и аккуратным платочком на голове сразу привлекла его. На её прилавке стояли молоко, сыр, маринованные огурцы и свежие овощи. А яблоки казались невероятно крупными.
— Яблоки? Но ведь ещё рано для них… — удивился Василий.
— Это особый сорт, ранний, но очень вкусный, — ответила бабушка.
Василий с улыбкой купил всё, что было у неё на прилавке, и, уплатив, уже собирался уходить, как его взгляд зацепился за кулон на её шее. Обычный кулон, но…
Это был кулон Оли. Он знал это точно, ведь сам придумывал его дизайн и заказывал на годовщину свадьбы. На кулоне были выгравированы три буквы — О, В и Н — их имена.
Его охватил ледяной холод: по спине потекли капли пота. Он заставил себя успокоиться, чтобы не наломать дров. Возможно, бабушка просто где-то купила этот кулон. Но как это могла сделать деревенская жительница? Василий направился к машине, его мысли лихорадочно метались. Он знал, что нужно звонить в полицию раньше, чем торговки разбегутся и следы исчезнут.
Василий решил последовать за женщиной, когда она закончит торговлю, чтобы потом поговорить с ней у неё дома и выяснить правду. Ждать пришлось недолго, потому что товара у старушки уже не было. Через минут десять она аккуратно сложила свои вещи, попрощалась с соседками по рынку и направилась по тропинке. Василий оставил небольшую дистанцию между собой и пожилой женщиной, не подавая виду, что следует за ней.
Вскоре он увидел деревню с несколькими домами. Бабушка подошла к крыльцу одного из них, оглянулась и вошла внутрь, оставив дверь неприкрытой. Это могло означать, что в доме кто-то есть, но Василию было всё равно. Он должен был выяснить, откуда у неё кулон. В наступившей тьме на улице, в её доме зажёгся свет, и Василий, как тень, прокрался к калитке и вошёл.
Увидев его, бабушка, занимающаяся продуктами у стола, испуганно схватилась за сердце:
— Господи, что вам нужно? Вы что, шли за мной с самого рынка?
— Да, шёл именно оттуда. Вопрос хочу задать, — сказал он, пытаясь быть спокойным.
Бабушка взглянула на него подозрительно:
— Молоко свежее, не беспокойтесь.
— Да нет, дело не в молоке. Откуда у вас кулон, который на шее? — спросил Василий.
Женщина прикрыла кулон ладонью:
— Этот подарок мне одна добрая женщина подарила.
— Не Оля ли её имя?
Василий выпалил, и бабушка немного расслабилась:
— Ты не Вася, часом?
У Василия защемило сердце, и он, опустившись на колени, взмолился:
— Пожалуйста, если знаете, где Оля, скажите!
Бабушка помогла ему подняться:
— Ну что ты тут удумал? Давай-ка садись, поговорим.
Василий с трудом сел на стул, а бабушка подала ему чай:
— Пей, успокойся.
Он рывком глотнул, обжёгся и почти вскрикнул:
— Да скажите же, не томите!
Бабушка глубоко вздохнула:
— Говорила я ей, что эта затея обречена. Не надо себя мучать.
Василий выронил чашку, но хозяйка не придала этому значения:
— Нашла я её год назад. Вся избитая жизнью, не знала, куда идти. Спрашиваю её, кого ищет, а она мне: «Смерть.» Не могла же я её в таком состоянии оставить. Привела сюда, накормила, одела. И тогда она мне призналась, что диагноз у неё неутешительный. Вся в страхе перед будущим, а тебе значит, не рассказывала… Свекровь ей посоветовала уйти, чтобы дочка такой ужасной болезни не видела и чтобы не заразилась.
— Не могу поверить, что мама могла так сказать. — Василий был потрясён.
— Да и я подумала, здравый человек такого не сделает, но вам самим разбираться. Оля жива. Думаю, и не всё так плохо, но лечиться надо. А она не хотела обузой вам быть.
Василий встал на дрожащих ногах:
— Где она сейчас? Не знаю, как она могла подумать, что станет нам обузой.
Бабушка, замерев с платком в руках, на мгновение задумалась:
— Знаешь, Василий, если бы не видела твоих мучений, ни за что бы не проговорилась…
Бабушка провела его в соседний крошечный домик. Из потёмок раздался дряхлый голос:
— Кто там?
— Это свои, Дусь, свои, — ответила бабушка и первой вошла в комнату, за ней последовал Василий. Едва зайдя, он заметил Олю, которая полулежала на диване — бледная и худая, но живая.
Он скорее выдохнул, чем произнёс её имя:
— Оля!
Она подняла на него испуганный взгляд:
— Васенька, зачем ты здесь? — и разразилась слезами.
Василий бросился к ней:
— Как ты могла так поступить? Как ты вообще могла такое подумать?
***
Жители деревни, ранее не видевшие такой внушительной машины, высыпали из своих домов, чтобы посмотреть. Для них большегруз на узкой дороге был настоящим событием. Василий, сидя за рулём грузовика, был готов проехать хоть тысячу лишних километров, лишь бы Оля была в порядке. Соседи помогли посадить её в машину, потому что сил у неё почти не оставалось.
Когда Оля немного отдохнула и выспалась в салоне, она начала рассказывать:
— Как только стало плохо, я сразу поняла, в чём дело. Не знаю, как, но поняла. Пошла к врачам — подтвердили все мои страхи. Рак. Я не стала тебе ничего говорить, решила обсудить с твоей мамой. Врачи говорили, что лечение займёт много времени, может даже год, а может и больше. Ваша мать накричала на меня, назвала эгоисткой, сказала, что теперь ты должен оставить работу и, возможно, мы лишимся важных доходов ради меня. Я подумала: зачем? Болезнь-то неизлечима. Долго решалась, но когда врач позвонил и сказал, что я теряю драгоценное время, подумала — пора. Просто ушла в лес, чтобы не нашли. И тут, видишь, бабушки не дали мне исчезнуть.
Василий открыл дверь своим ключом, сначала внёс вещи, затем помог Оле войти.
— Завтра утром срочно в больницу, но сегодня уже ночь.
Нина, услышав шум, выбежала из своей комнаты:
— Папочка, мама! — завизжала она и бросилась к Оле. Они обе расплакались, сидя на полу.
Мать Василия появилась в дверях, огляделась и, схватив куртку с вешалки, резко сказала:
— Ну, теперь без меня разгребайте, — и захлопнула дверь.
Василий вздохнул:
— Даже к лучшему, обойдёмся без скандалов. Справимся сами, правда, девчонки? Всё у нас будет хорошо.
***
Через два года врач объявил:
— Поздравляю, у вас стойкая ремиссия. Пусть это останется в прошлом, как страшный сон.
Оля согласно кивнула и согласилась, как можно не забыть, когда самые дорогие люди — муж и дочь — заключили её в объятия.