— Быстро готовьте операционную! — рявкнул кто-то, и в широко распахнутые двери военного госпиталя санитары мгновенно вкатили каталку. На ней лежал солдат, его нога была туго перебинтована.
К каталке тут же подбежала Катерина, молодой хирург. Фельдшер из скорой помощи, запыхавшись, доложил:
— Осколочное ранение ноги, вроде бы не слишком глубокое. Артерия цела, первую помощь оказали, кровь остановили, как могли… Но ему становится всё хуже!
Катя бегло взглянула на военного. Что-то здесь было не так. Судя по всему, бригада скорой помощи действовала безупречно. Почему же такое состояние? Она обратила внимание на его посиневшие губы, кончики пальцев и землистый оттенок лица. Дыхание едва заметное, пульс слабый, еле прощупывался.
— В операционную его! — скомандовала Катерина санитарам. Медсестре бросила: — Срочно сдайте анализы крови!
У неё возникло тревожное предчувствие насчёт какой-то скрытой проблемы у этого парня, о которой он, возможно, даже не подозревал.
Пока шла подготовка к операции, медсестра принесла результаты анализов.
— Вот это да! — Катя схватилась за голову и тут же показала бумагу анестезиологу. — Вот почему ему так плохо!
Она быстро произнесла название редкой болезни, при которой кровь теряет способность переносить кислород.
— Его никто не лечил от этого! Вот и синюшность, и затруднённое дыхание. Чуть не угробили парня! Нужно срочно другое лечение. Как только стабилизируем его, займёмся ногой.
— Это не по протоколу, Катерина, — засомневался анестезиолог, опасливо глядя на неё.
— Я беру ответственность на себя! Нельзя медлить, иначе начнётся гипоксия мозга и осложнения. Вы этого хотите? — отрезала Катя, не давая ему возразить.
Операция прошла успешно. Через несколько часов военный пришёл в себя.
— Как вы себя чувствуете? — Катя взяла его за руку, проверяя пульс. — Вид у вас уже лучше, чем когда вас привезли.
— Доктор, я ничего не понимаю, что случилось, — мужчина нахмурился и вопросительно посмотрел на неё. — Рана вроде бы пустяковая, а я словно провалился куда-то… Не помню, как меня затаскивали в скорую или привозили сюда…
— Вы знали о своей болезни? — Катя назвала ту самую редкую болезнь. Мужчина замотал головой.
— А что это такое?
— При обработке раны какие-то вещества могли спровоцировать её обострение. Обычное лечение вам теперь противопоказано. И вам нужно это знать. Мы всё запишем в карту, но вы тоже, пожалуйста, запомните. Позже я расскажу, какие лекарства вам теперь нельзя принимать.
— Вот те на! — воскликнул пациент. — Тридцать пять лет живу и только сейчас узнаю! Спасибо вам, доктор!
— Не стоит благодарности, — улыбнулась Катя. — Выздоравливайте.
Она вышла из палаты, куда перевели капитана Глеба Семёновича Петрова после операции. Тридцатилетний капитан смотрел ей вслед с лёгкой полуулыбкой на губах.
— Какая… — только и смог он пробормотать, не находя подходящих слов.
А Катя действительно всегда выделялась. Мужчины не могли отвести от неё глаз: густые, почти чёрные волосы падали волнами на плечи, а карие миндалевидные глаза на бледном лице словно проникали в самую душу. Её прямой взгляд мало кто мог выдержать.
С её любимым, с которым они уже восемь лет вместе, ссориться им было некогда — слишком редко удавалось видеться. Катя практически жила в госпитале, сутками пропадая на работе. А её муж, Костя, был дальнобойщиком и постоянно в рейсах.
Глеб, лёжа в палате, заметил на пальце Кати обручальное кольцо и сразу приуныл. Уж больно она ему запала в душу. «Муж — не стена», — подумал он про себя и решил, что как только выпишется, обязательно разузнает о ней больше.
Он уже однажды был женат. Красивая блондинка буквально повисла у него на шее. Какой мужчина устоит перед такой красоткой? Но счастье их быстро закончилось. Жена не захотела мотаться с ним по гарнизонам, заявив, что не собирается хоронить свою молодость в бараках, где и выйти-то некуда. Да и офицерские жёны, по её мнению, все были скучными клушами, которые только и делали, что обсуждали рецепты и сплетничали. Радости от такой жизни было мало.
Глеб не стал её удерживать. Он давно понял, что ошибся с выбором, и развод прошёл быстро и без лишних нервов. Делить им было особо нечего. И вот теперь он встретил женщину, к которой потянуло со страшной силой.
Дни в госпитале тянулись медленно и однообразно: уколы, капельницы, физиопроцедуры. Иногда, в свою смену, к нему заглядывала Катя, и они часами болтали обо всём на свете. Оказалось, у них много общих интересов, тем для разговоров было бесконечно. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы не одна страшная случайность.
— Эй, полегче, остолоп! Куда несёшь? — кричал водитель грузовика, привезший кислородные баллоны, на новенького санитара, который умудрился уронить один баллон прямо с кузова на землю. — Хочешь тут всё взорвать? Зови кого-нибудь на помощь! Один подаёт, другой принимает!
Остальные баллоны сняли аккуратно, грузовик уехал, никто не заметил трещину в районе вентиля упавшего баллона. Его закатили в бокс вместе с остальными.
— Слушай, братан, где тут у вас покурить можно? — спросил новенький у своего коллеги, того самого, которого звал на подмогу. — А то уши скоро отвалятся, два часа уже не дымил.
— Курилка вон там, за углом, — махнул рукой второй санитар, торопясь куда-то. — Давай быстрее, работы полно.
— Ну и дурацкий у вас тут распорядок! В такую даль переться, — буркнул новенький, когда коллега скрылся за поворотом. — Если быстрее надо, я и тут могу перекурить.
Он зашёл под навес бокса, где стояли баллоны, похлопал себя по карманам в поисках зажигалки. Нашёл коробок спичек, чиркнул, прикурил сигарету и затянулся с блаженной улыбкой. А в это время бокс уже начал наполняться кислородом из повреждённого баллона.
— Ты что творишь?! — услышал санитар истошный женский крик. — Здесь курить нельзя!
Катя с ужасом в глазах неслась к боксу, чтобы вырвать у него сигарету и затушить её. Санитар от неожиданности выронил окурок прямо под ноги. А как назло, водитель уронил промасленную тряпку на землю, и её-то санитары, не заметив, запинали в угол, прямо туда, где стояли баллоны. Всё вспыхнуло мгновенно.
— Ты чего столбом стоишь?! Туши! — заорала Катерина на санитара, который застыл как вкопанный. Под рукой у неё ничего не было, тогда она сорвала с себя халат и начала им сбивать пламя. Но чем больше она махала, тем сильнее разгорался огонь. — Помогите!
Из-за высокой температуры давление в баллонах подскочило до предела, и они взорвались почти одновременно, отбросив взрывной волной и Катю, и санитара.
Очнулась она в незнакомой палате. Рядом стоял серьёзный врач и что-то говорил, но в голове шумело, в ушах звенело, слов не разобрать. Боль в груди была такой сильной, что Катя не смогла сдержать стона. Казалось, лёгкие сжались в комок. Сестра сделала ей укол, и Катя снова провалилась в темноту.
Когда она очнулась, за окном уже сгустились сумерки. Вокруг стояла такая тишина, что уши закладывало.
— Где все? Что случилось? — забеспокоилась Катерина и села на кровати.
Голова немного кружилась. Она заметила, что рука забинтована. Выйдя в коридор, столкнулась с медсестрой.
— Скажите… где я? — Катя замерла. Она не услышала собственного голоса, только почувствовала какую-то вибрацию в голове от голосовых связок, словно горло заложило. Медсестра что-то ответила, но Катерина не разобрала ни слова.
— Неужели я оглохла? — громче обычного спросила она, но ответа не услышала.
Медсестра лишь пожала плечами и снова что-то сказала, однако слова утонули в шуме, который стоял у Кати в голове. Она пошатнулась, но санитарка, оказавшаяся рядом, успела подхватить её под руку, вернула в палату и уложила в постель.
Чуть позже к ней зашёл врач, которого она уже видела раньше. Он придвинул стул, сел рядом и, немного помолчав, задал вопрос:
— Вы меня вообще слышите?
Катя внимательно следила за движением его губ. Никогда бы не подумала, что умение читать по губам когда-нибудь так пригодится. В обычной жизни это было нужно разве что для общения с её глухонемыми родителями. Язык жестов она тоже знала, но сейчас не до того.
— Нет, я вас не слышу, — чётко произнесла Катерина, — но могу читать по губам. Только говорите медленнее. Что со мной случилось? Где я? И почему моя рука забинтована?
— Вас контузило, — медленно проговорил доктор, — во время взрыва баллонов с кислородом. У вас ожоги — от плеча до кисти.
— А что с госпиталем? Там был ещё санитар… Что с ним? — Катя вспомнила новенького с сигаретой и страх в его глазах.
— Он в ожоговом отделении, серьёзные повреждения, — ответил врач. — Госпиталь эвакуировали. Кого можно выписать, отправили домой, остальных распределили по больницам города. Вам нужно отдохнуть, позже пригласим специалиста, чтобы оценить состояние слуха.
— А это какой город? — спросила Катя уходящего врача. Тот объяснил, что город находится в сотнях километров от её родного места, где стоял военный госпиталь. Других больниц там не было.
Обследование показало, что серьёзных травм нет, и слух должен восстановиться со временем. Через пару недель зажила рука, и Катю выписали. Мужу она отправила SMS с чужого телефона — её собственный сгорел во время пожара. Написала, что временно потеряла слух и связь, но как только устроится на новом месте, отправит адрес.
Работы для врача в этом городе не нашлось. Да и санитаркой с временной потерей слуха никто особенно не хотел брать. Пришлось согласиться на должность уборщицы. Врач, который её лечил, предложил остаться в их больнице:
— Поработаете санитаркой, будете под присмотром специалистов и продолжите лечение. Со временем слух вернётся, и сможете снова заниматься медициной.
Катя согласилась на зарплату санитарки. Ей даже выделили маленькую комнату для проживания. Заведующий больницы проявил понимание, хотя правила это нарушало. Но вскоре его повысили, и в больницу пришёл новый начальник.
Первым, кто попался ему на глаза, была Катерина. Она как раз намывала пол в коридоре и, полностью сосредоточившись на работе, не заметила, как он остановился за её спиной, пытаясь пройти. А Катя так энергично работала шваброй, что пробраться мимо неё оказалось невозможно.
— Можете прерваться на минуту? — строго спросил он, стоя за её спиной. Ответа не последовало. Катя продолжала возить шваброй по полу. — Женщина, вы меня слышите? — повысил голос начальник, но безрезультатно.
— Семён Львович, — подошла к нему медсестра, — Катя не слышит, у неё полная потеря слуха.
— Вот те на! — пробурчал мужчина. — Кого только набирают…
Он похлопал Катю по плечу. Она вздрогнула, обернулась и улыбнулась ему.
— Простите, не заметила, — сказала она.
— Так она говорит! — удивился Семён Львович, повернувшись к медсестре.
— Конечно, она же глухая, а не немая, — кивнула та и поспешила по своим делам. Персонал уже предупредили, что новый заведующий не отличается тактичностью.
Тем временем ЛОР и невролог назначили Катерине лекарства и физиотерапию, чтобы восстановить нервные клетки. Она старательно лечилась, надеясь поскорее вернуть слух.
Как-то раз, вернувшись из рейса, к ней приехал Костя. Девушки из приёмного отделения проводили его в её комнату.
— Привет, Катюх! Как ты тут? — выпалил он с порога, даже не обняв жену и ничего не принеся. — Это теперь твой дом? Мне тут сказали… что ты типа глухая уборщица… Как-то странно всё…
Катя такого хладнокровия от мужа не ожидала. Она надеялась на поддержку, но вместо этого услышала упрёки и недовольство.
— Это всё временно, — твёрдо сказала она, но Костя её перебил, скептически хмыкнув:
— Ничто так не остаётся, как временное. Извини, мы и так почти не видимся, а теперь ещё и общаться с тобой… как? Думаю, нам стоит расстаться. Не могу же я всю жизнь сидеть напротив и смотреть, как ты пялишься на мой рот.
Катя опешила. Это был удар ниже пояса. Она понимала, что их отношения давно остыли, но чтобы он бросил её в такой ситуации… Об этом она даже не думала.
— Хорошо, — спокойно произнесла она, отвернувшись. — Ключи от квартиры оставь на тумбочке в прихожей и просто захлопни дверь.
Теперь он мог говорить всё что угодно — она этого всё равно уже не услышит. Так закончилась её семейная жизнь. Без малейшего сожаления Катя сняла обручальное кольцо и выбросила его в окно. Жизнь продолжалась, и нужно было восстанавливать слух.
Как-то днём в отделении началась какая-то суета. Катя заметила это по торопливым движениям медсестёр и врачей.
— Что случилось? — остановила она одну из них и внимательно посмотрела на её губы.
— Автомобильная авария, — быстро, но чётко объяснила та. — Грузовик врезался в машину с военными на повороте. Трое пострадавших, всех везут к нам. Из врачей только Давид Исакович на месте, двое на больничном.
Медсестра выпалила всю информацию и побежала дальше. Катя лишь покачала головой. Она не знала, чем может помочь, поэтому решила просто наблюдать.
Через пятнадцать минут привезли пострадавших. Когда одна из каталок проезжала мимо, Катя ахнула — на ней лежал Глеб. Она иногда вспоминала его, хотя и не думала, что встретится снова. Очень надеялась, что он не пострадал во время пожара. Катя не видела губ санитаров, которые его везли, и потому не знала, что с ним, но кислородная маска её насторожила. Взяв ведро и швабру, она поспешила следом за каталкой.
Давид Исакович, пожилой врач с двумя годами до пенсии, метался между тремя пострадавшими. Катя проследила, куда увезли Глеба, и решила переговорить с врачом. Оставив ведро, она направилась к нему, но заметила его испуганный взгляд, направленный за её спину. Обернувшись, она увидела такую картину: Семён Львович, спешивший в палату, запнулся о её ведро и опрокинул его. Вода растеклась по полу, промочив ему ботинки.
— Зачем нам в отделении эта глухая разгильдяйка?! — прошипел он, бросив на неё гневный взгляд, и стал трясти ногами, пытаясь стряхнуть воду. — От неё одни проблемы! Уволю!
Катя прочитала всё это по его губам и опешила от несправедливых обвинений. Ведь это он не смотрел под ноги и сам запнулся. Но ответить она не успела — Семён Львович скрылся в палате. Через минуту он выскочил и снова заворчал:
— Что стоите как истуканы? Действуйте! Повреждение лёгкого — это вам не царапина!
Давид Исакович начал докладывать ему о назначенном лечении. Заведующий удовлетворённо кивал, а затем рявкнул: «Работайте!» — и удалился в свой кабинет, бросив на Катю гневный взгляд. Она лишь равнодушно проводила его глазами.
«Понимаю, сейчас Глеба будут лечить по стандартному протоколу. Но они не знают о его болезни, а это может серьёзно навредить», — подумала Катя.
Пожилой врач уже отдавал распоряжения медсёстрам, когда Катя окликнула его:
— Давид Исакович, подождите! Этого пациента нельзя лечить обычным способом!
Доктор удивлённо взглянул на неё. Ему, опытному врачу, казалось странным, что какая-то молодая женщина осмеливается учить его, мудрого специалиста, спасшего сотни жизней.
— Девочка, о чём ты говоришь? Сам заведующий одобрил лечение, — попытался отмахнуться от неё Давид Исакович.
— Давид Исакович, — настаивала Катя, — это же Глеб! Он был у нас в госпитале с ранением бедра, можете проверить шрам. Вы тогда чуть не погубили его! Никто не знал о его болезни…
Она произнесла название недуга. Врач схватился за голову.
— Похоже, вас действительно послал сам Бог! — воскликнул он и тут же отменил согласованное лечение, приказав срочно взять кровь на анализ. Хоть он и верил Кате, но решил лично убедиться в диагнозе.
— Катенька, вы оказались правы, — побледнел Давид Исакович, изучив результаты анализов. — Как же мы могли не знать…
Немедленно назначили новое лечение. Остальные пострадавшие — водитель и второй пассажир — получили более лёгкие травмы, основной удар пришёлся на сторону Глеба.
Убрав за заведующим разлитую воду и закончив уборку, Катерина надела чистый халат и тихо вошла в палату. Там лежал Глеб. Его состояние стабилизировалось. Кислород поступал через канюли, приборы показывали нормальные показатели.
— Вот и хорошо, — прошептала Катя и вышла.
На следующее утро, занимаясь уборкой в сестринской, она не заметила, как вошёл заведующий. Только когда он схватил её за локоть и внезапно… опустился на колени.
— Катенька… Простите меня, старого дурака! — взмолился он, целуя её руки. — Я ужасно перед вами виноват, не должен был так с вами разговаривать!
На лице начальника читалось искреннее раскаяние, а в глазах блестели слёзы.
— Семён Львович, встаньте, прошу вас! Что случилось? — Катя попыталась поднять его.
— Вы спасли моего сына, — проговорил он, глядя ей в глаза. — Если бы не вы… могло случиться страшное.
— Какого сына? — не поняла Катерина.
— Глеб — мой сын, — признался Семён Львович. — Я не знал о его болезни… Никто никогда не обращал внимания на этот повышенный уровень гемоглобина…
— И как он? Уже лучше?
— Гораздо лучше! И спасибо вам, Катенька, что в госпитале обратили внимание на эту особенность моего сына. Если бы не вы… — повторил он.
— Рада, что всё обошлось, — улыбнулась Катерина, снимая перчатки. Заведующий ещё раз поцеловал её руку и вышел.
Весть об этом быстро распространилась по отделению. Ведь кроме Кати и Семёна Львовича, в сестринской была медсестра, ставшая свидетельницей этой сцены.
Переодевшись, Катя снова зашла проведать Глеба. Он лежал с закрытыми глазами, но на щеках уже появился лёгкий румянец.
— Поправляйтесь, Глеб Семёнович, — прошептала она и повернулась уходить, как вдруг её руку крепко сжали. Катя вздрогнула и обернулась. Глеб улыбался.
«Ты снова спасла меня», — прочитала она по его губам.
— А я ведь искал тебя, — сказал он медленно и отчётливо, чтобы она могла его понять. Ему уже рассказали о её потере слуха. — А где кольцо? — удивлённо спросил он, глядя на её пустой палец.
Катя пожала плечами и слабо улыбнулась. Её сердце забилось чаще, и ей показалось, что она слышит звуки приборов, шаги за дверью, скрип тележки с лекарствами. Её удивление не укрылось от Глеба.
— Что? Услышала? — спросил он. Его голос звучал глухо, но различимо.
— Я слышу! — прошептала она, не веря своему счастью.
— Выходи за меня, — вдруг сказал Глеб. — Ты это слышишь?
Катя рассмеялась счастливым смехом.
— Да, слышу! С удовольствием!
Глеб улыбался, словно чеширский кот. Слух у Кати полностью восстановился. А свадьбу они сыграли прямо в больнице, куда её вскоре пригласили на должность врача. Там она и проработала до декрета.