— Посмотри, снова сумку тащит! Видишь, как тяжело ей! — официантки, вышедшие на перекур, рассмеялись.
Одна из них крикнула:
— Посудомойка! Баба Валь, только не надорвись, объедки тяжелее еды!
Пожилая женщина оглянулась, грустно улыбнулась и, сменив руку, которой держала сумку, направилась к остановке быстрыми шагами.
— Интересно, зачем ей столько остатков? — поинтересовалась одна из девушек.
— Кто ж его знает? Она ведь всего пару недель здесь. А нашему Палычу…
— Ты знаешь, что меня вообще не интересует личная жизнь людей! — презрительно отмахнулась другая.
— Ой, конечно, как будто он мне нужен! Страшный, седой…
— Ну, седой, потому что повидал всякое. Но вот по поводу «страшный», тут ты ошибаешься: Палыч весьма обаятелен, и мужественный вдобавок!
Светлана взглянула на подругу:
— Да ладно, ты что, тоже в нашего администратора влюбилась?
— Да нет, просто так и сказала, что он интересный человек. Не, Свет, у нас шансов нет. Палычу и нашему хозяину мы не интересны. Им нужны личности, а мы обычные.
Светлана вздохнула, принимая, что в чём-то подруга права. Андрей, которого все звали Палычем, был другом владельца ресторана. Если Ивану Игоревичу было около сорока, то Палычу чуть меньше, на три-четыре года. По слухам, они познакомились в горячей точке лет 15 назад, а потом начали заниматься ресторанным бизнесом. Даже говорили, что спасли друг друга в какой-то страшной передряге, поэтому их дружба так крепка.
Палыч был на месте, и Света тут же направилась к нему.
— Андрей Палыч, а нормально ли, что наша новая посудомойка домой сумки с объедками таскает?
Палыч посмотрел на неё внимательно:
— Вам было бы спокойнее, если бы остатки на помойку выбрасывали?
Света покраснела, но не собиралась отступать.
— Но подумайте сами, если человек так плохо живёт, что питается остатков и, наверно, ещё кого-то ими кормит, какие условия у неё дома? Это же недопустимо при работе с посудой.
— Серьёзнее отнеситесь! У Валентины Степановны есть все необходимые справки — это раз. Она всегда опрятная и чистая — это два. Вы не знаете, кого она кормит этими остатками — это три. И четыре: если бы вы, Светлана, выполняли свою работу хотя бы наполовину так же хорошо, как Валентина Степановна, вам бы цены не было! Займитесь делами и помните: сплетни и наговоры не красят девушку.
Светлана, краснея от стыда, кинулась в подсобку, где её ждала подруга.
— Ну что, получила нагоняй? Скажи, зачем пытаешься умничать там, где не просят?
Света зло фыркнула.
— Солдафон противный, защитил какую-то старуху, которая питается остатками! Не я буду, если она здесь долго проработает!
— Что тебе сделала эта бабушка? — вздохнула Рита. — Ну, носит и пусть, ведь не без спроса же берёт! Зачем ты взъелась?
— Просто… — Света была на грани слёз. — Почему он так разговаривает?
Рита снова тяжело вздохнула:
— Пошли уже, мы закрыты полчаса назад, а ты всё никак не соберёшься.
На следующий день, когда девушки пришли на работу, Валентина уже вовсю трудилась. Пока посуды не было, она усердно вычищала всё вокруг: натирала окна, столы и прочие поверхности до блеска. Света презрительно фыркнула:
— Отрабатывает свои объедки, не иначе.
Валентина вздрогнула, обернулась и лишь спокойно улыбнулась, как будто перед ней стоял капризный ребёнок, на которого и обижаться-то не стоит. Эта безмятежность моментально вывела Свету из себя. Она подошла ближе:
— Улыбаешься зря! Всё равно испорчу тебе жизнь. Если сама не уйдёшь, хозяину наябедничаю. Раз уж администратор глаза закрывает, пусть хотя бы он разберётся.
Валентина растерянно спросила:
— Свет, за что ты так на меня злишься?
Светлана от возмущения буквально захлебнулась и, хлопнув дверью так, что стекла задрожали, вылетела из помещения. Валентина ещё долго удивлённо смотрела на дверь, а затем обратилась к Рите:
— Что с ней такое творится?
— Понятия не имею, — пожала плечами Рита. — Думаешь, она и вправду хозяину пожалуется?
Рита знала о Валентине от Андрея. Женщина, хоть и собирала остатки, явно не жила впроголодь: одевалась аккуратно и прилично. Но с другой стороны, чего-то ей явно не хватало. Рита понимала: подругу нужно поддерживать, ведь Света явно переживала за что-то своё. На самом деле Светлана злилась потому, что когда-то и сама не отказалась бы от таких остатков.
Света росла в семье алкоголиков. Когда еды не было, ей приходилось воровать или голодать. Она каждый день испытывала стыд — отец нередко напивался и не доходил до дома, а мать, в его отсутствие, принимала кого попало.
Теперь Света даже не была уверена, что её отец — на самом деле отец. Однажды зимой он замёрз на улице, не дойдя до дома сотню метров. Мать долго не горевала и уже через пару недель привела нового мужчину, с которым вскоре умерла, отравившись алкоголем.
Сестра матери не хотела иметь с ними дел, но взяла Свету к себе:
— У меня и своих двое, а ты мне чужая. До 18 доживёшь, а дальше — сама.
Светлана не держала обиды: за четыре года она поняла, что можно жить иначе. В доме всегда была еда и чистота. Уже пять лет она жила самостоятельно, но поддерживала связь с тётей, поздравляя её с праздниками и иногда навещая. Всё, что происходило в детстве, для неё было страшным сном, который хотелось навсегда забыть. Никто из её нынешних знакомых не знал, какой была её жизнь до 14 лет.
Вечером Андрей сообщил, что через два дня вернётся хозяин. Тот ездил за границу учиться ресторанному делу.
— Надеюсь, мы тут не расслаблялись. Всё чисто? На кухне порядок? В холодильниках всё на местах? В книге жалоб тишина?
Света ухмыльнулась:
— Посмотрим, как Иван Игоревич отреагирует на то, что какая-то странная старушка таскает еду из его ресторана.
Рита тут же одёрнула подругу:
— Да брось ты! Это же просто остатки. Они никому не нужны.
У Светы была мечта: выйти замуж так, чтобы никогда больше не переживать о деньгах. Пусть не миллиарды, но хотя бы спокойная и обеспеченная жизнь. Для этого ей нужен был удачный брак.
Когда Света только устроилась в ресторан, она сразу приметила Палыча. Он показался ей именно тем, кто сможет осуществить её мечту. Но, как бы ни билось сердце, Палыч оставался равнодушным. Тогда в её голове созрел план: почему бы не попробовать с хозяином? Иван Игоревич был не намного старше, а она ведь молода и привлекательна. И вот, как раз, появился повод обратить на себя его внимание. Оставалось только подойти к делу с умом.
В день приезда Ивана Игоревича Света пришла на работу пораньше. Ей встреча далась нелегко: в ресторан она шла, как на свидание. Палыч удивлённо поднял брови и ухмыльнулся, но Света проигнорировала его реакцию. Девушки зашептались: Иван Игоревич уже на месте. Светлана вздохнула:
— Ну, всё. Сейчас или никогда.
Она постучала и слегка приоткрыла дверь.
— Иван Игоревич, можно войти?
Иван взглянул на неё и приветливо улыбнулся:
— Светлана, если не ошибаюсь? Заходите, конечно. У вас ко мне дело?
Света аккуратно закрыла за собой дверь, обворожительно улыбнулась и начала говорить. Она рассказала, что её волнует репутация ресторана, где она работает. Иван Игоревич выслушал и спросил, удивлённо глядя на неё:
— Не понимаю, вы беспокоитесь о том, что это отходы, или о том, что человек может быть неаккуратен?
— Конечно, о втором! При чём здесь отходы?
— Хорошо, пойдёмте, посмотрим на нашу сотрудницу. Полагаю, она устроилась сюда уже после моего отъезда?
— Да, всё так.
Они вышли из кабинета и тут же столкнулись с Палычем. Тот внимательно взглянул на Свету и фыркнул:
— Светлана, вы никак не угомонитесь, да?
Света молча прошла мимо. Что ей Палыч, если сейчас с ней сам хозяин! Они зашли в моечную. Иван Игоревич громко поздоровался:
— Здравствуйте! Я Иван Игоревич, владелец ресторана. Давайте познакомимся!
Пожилая женщина медленно обернулась и вдруг прошептала:
— Нюша!
Иван на миг замер, затем воскликнул:
— Валентина Степановна?
Хозяин бросился её обнимать. Света и Палыч оторопело смотрели на них.
Света тут же поняла, что её план не сработает, более того — может обернуться увольнением. Она попыталась незаметно уйти, но уже весь персонал собрался у двери.
— Андрей, иди сюда! Помнишь, я рассказывал о женщине, которая осталась помогать в госпитале после смерти её сына? Как она тащила меня из палаты на одеяле, когда начался обстрел? Ей я обязан жизнью! Я думал, что все погибли тогда. Я вас искал.
— Ранена была, в голову, меня перевозили с места на место. Ваня, даже не знаю, как я выжила! И когда вернулась, поняла, что и в мирное время есть брошенные животные. Прости, думала, что эти остатки никому не нужны, а тут из-за этого скандал.
Иван Игоревич вскочил:
— Валентина Степановна, даже не думайте! Мы будем покупать всё необходимое. И с мытьём посуды покончено! Вам нужно жить спокойно и радоваться!
— А посуда сама себя мыть будет? — усмехнулась Валентина.
— Найдём кого-нибудь, объявим. А пока, — он обернулся к персоналу, — Где наш борец? Светлана поработает в моечной, пока не найдём другого человека.
Света едва сдерживала слёзы, а Рита вздохнула.
— Светка, говорила же, не лезь! Ну и чего ты добилась? Что тебе эти остатки?
— Всё равно не буду тут работать! — фыркнула Света.
— И куда пойдёшь? На завод? Съёмной квартиры не оплатишь.
Света разрыдалась:
— Почему, Рит? Почему всё так? В детстве объедки бы эти на вес золота… А тут бабка всё в пакет и понесла! Ненавижу всех: ресторан, Валентину… Как мне с этим жить?
Рита смотрела на неё в шоке. Она никогда не подозревала, насколько тяжело Свете было в прошлом. Но не только Рита — в дверях стоял Палыч и внимательно смотрел на неё. Он всегда думал, что она просто злая, а оказалось всё куда страшнее. Света пошла мыть посуду, не уволилась и никому ничего не сказала, замкнувшись в себе.
Через пару дней Палыч привёл новую сотрудницу:
— Светлана, покажи-ка тут всё. Это наша новая посудомойщица.
Света, ничего не говоря, сняла фартук.
— Ну и куда мне идти? Заявление писать?
— Да, Света, — кивнул Палыч. — Только не на увольнение, а на отпуск. Я с Иваном договорился. Хочу пригласить вас на турбазу покататься на лыжах, знаю хорошее место.
Света посмотрела на него с удивлением, а Палыч спокойно добавил:
— Номера будут раздельные, об этом не волнуйтесь.
С тех пор эта турбаза стала одним из любимых мест молодой семьи. Позже, с согласия администрации, там стали оставлять альбом с фотографиями бездомных животных, которых Валентина Степановна подкармливала, и многим из них находили новый дом. Кстати, Светлана извинилась перед Валентиной и пригласила её на свою свадьбу с Андреем Палычем. Валентина, конечно, простила её, ведь она была человеком исключительной доброты.